Стенания бедного бета-тестера
или Пять источников писательских бед

Бета-тестер — это я. Зануда и придира, с удовольствием (несколько сомнительным, говоря по чести) вылавливающая в текстах книг мелкие неточности и огрехи, которые большинство читателей обычно не замечает. Но меня они раздражают, как попавший в туфли песок, а потому я ещё задолго до того, как начала тестировать рукописи, приобрела привычку, которую, каюсь, можно счесть мелким вандализмом: я правлю любой текст, попавший мне в руки. Правлю в самом прямом смысле слова. Я постоянно держу под рукой флакончик белил и чёрную ручку и, встретив в книге что-нибудь вроде «конного всадника» (как будто всадники бывают пешими) или «рукоятки меча», немедленно пускаю их в ход. Навожу порядок, так сказать.

Конечно, такую честь я оказываю лишь тем книгам, которые собираюсь перечитывать, то есть хорошим и любимым. Со временем у меня собралась неплохая коллекция ляпов, ошибок и неточностей. Почему они появляются в книгах? Тому есть несколько причин, о которых мне хотелось бы рассказать.

Причина первая,
или Почему её зовут Кларисса?

Часть из них, видимо, вызвана элементарной забывчивостью. Повторы фраз, абзацев, а порой и целых эпизодов, смена имён — в седьмой главе некую даму зовут Киара, а в двенадцатой она же оказывается Клариссой — путаница в цветах одежды, волос и глаз и так далее.
Вот, например, герой владеет прекрасным мечом по имени Крыло. Мечам действительно давали имена, но почему через несколько страниц тот же меч называют Крылатым?
Действие происходит весной, а с деревьев опадают жёлтые листья.
Герои по своим геройским делам направляются в западные горы и, увидев впереди горную цепь на фоне рассветного неба, понимают, что цель близка. Бедняги страдают топографическим кретинизмом?
Кого-то называют графом задолго до того, как он этот титул унаследовал, другого продолжают именовать бароном ещё много лет после того, как ему был пожалован графский титул.
Влюблённый дарит возлюбленной кольцо с рубином. Через некоторое время рубин превращается в изумруд. Алхимикам такое и не снилось.
Или совсем уж невероятная вещь: герой провожает героиню, в которую он, кстати, влюблён, до дверей её спальни, а наутро обнаруживает её сладко спящей в постели другого мужчины — и никакой реакции, даже простого удивления!
Или вот ещё: прикованный пленник убегает через люк в полу, о котором не знали его тюремщики, — прихватив с собой, надо полагать, и цепи, и кусок стены.
Ну что тут сказать? Если не надеетесь на память — составляйте перечни и списки. Разметьте ход действия по календарю, начертите хотя бы приблизительные планы и карты, нарисуйте генеалогические древа персонажей. И не ленитесь перечитывать собственный текст.

Причина вторая,
или Как взять препятствие пируэтом

Незнание реалий — это вторая по счёту и самая богатая по количеству причина появления «блох». Их столько, что, пожалуй, стоит произвести некую классификацию, ну хотя бы по тематике.
Больше всего не везёт лошадям. Что путают масти, называя, скажем, вороную чёрной, а каурую — «гнедой со светлой гривой», это ещё полбеды. А вот то, что с удручающим постоянством не замечают разницы между верховыми и тягловыми лошадьми, между сбруей и упряжью, поводьями и вожжами — это уже серьёзней. Верховых лошадей запрягают через раз, а одну из них, бедняжку, даже взнуздывали, то есть надевали на неё узду, при этом затягивая подпругу! Вы можете представить такое? Я — нет. И как можно «натянуть удила», если они у лошади во рту?
То лошадь скачет рысью, хотя должна была бы бежать, ведь скачут только галопом, то — внимание! — «пируэтом берет препятствие», игнорируя тот факт, что пируэтом называется полный оборот. Нет, конечно, обученная цирковая лошадь может это проделать, но зачем, если можно просто перепрыгнуть? Поистине, мы не ищем лёгких путей!
Немного легче дело обстоит с экипажами, повозку с каретой хоть и путают, но не так уж часто. Но вот в колеснице должно ездить стоя, а если в ней имеются сиденья, то это уже не колесница, а коляска. Особо выдающийся перл — «правая лошадь конных носилок». Друзья мои, конные носилки устроены точно так же, как и любые другие: один носильщик (или лошадь) спереди, другой — сзади, и никак иначе. А возничий правит только колесницей, любыми другими экипажами — возница или кучер.
Расстояния и скорости — тут бывает полнейший разнобой. Как известно, день конного пути, если не менять лошадей, — от сорока до пятидесяти километров. А тут в одной и той же книге герои то тратят четыре месяца на то, чтобы проехать верхом три тысячи вёрст (а верста, если не помните, это 1,06 км), хотя за это время их можно было и пешком пройти, не особо при этом напрягаясь, то вдруг оказывается, что триста вёрст — это месяц пути верхом, а ещё чуть дальше шестьдесят вёрст проезжают за полдня. Лошади выучились летать?
Оружие. Я понимаю, велик соблазн щегольнуть эрудицией, мимоходом упомянув какое-нибудь заковыристое название вроде «скаллоп» или «тэссэн», и дать объяснение в сноске. Но если чуть раньше автор спутал саблю со шпагой, то это выглядит, мягко говоря, забавно. Нельзя «застегнуть на бёдрах оружейную перевязь» — её носят через плечо. А часть доспеха, закрывающая руку ниже локтя, называется не поруч, и тем более не поручень, а наруч.
В одной книге лучник «на бегу ставил тетиву на лук». Как такое можно было проделать со старинным боевым луком, если даже у современного спортивного, чтобы натянуть тетиву, нужно приложить немалое усилие — оставим на совести автора.
Биология и сельское хозяйство. Тут тоже много всего разного. Например, хлеб не сажают, а сеют, березовый сок собирают не летом, а ранней весной, пока не раскрылись почки. Если корова не телилась, а коза не котилась, то и молока от них не получишь. Не бывает «поля с прошлогодним сухостоем», ибо сухостой — это засохшие деревья, и в поле им делать нечего. А на сжатом поле остаётся стерня.
А в одной книге, хотите верьте, хотите нет, объявился Маугли а-ля рюсс — мальчик, воспитанный медведицей, в котором героиня с ужасом опознала своего младшего брата, пропавшего несколько лет назад. То обстоятельство, что медведи вообще-то зимой впадают в спячку, от внимания автора как-то ускользнуло. Или предполагалось, что медвежий приёмыш тоже научился сосать лапу?
Ну и разное. Завалинок у печи не бывает, у печи — лежанка. А завалинка — это приступка с наружной стороны стен. А полати — это спальная полка на высоте больше человеческого роста, так что сгрузить на них потерявшую сознание героиню несколько затруднительно.
Обычай брататься, смешивая кровь, существовал у многих народов. Побратавшиеся так и звались — побратимами, или ещё назваными братьями, но ни в коем случае не кровниками. Кровник — это кровный враг. Да и вообще с названиями родственников просто беда. Тещу со свекровью, правда, не путают, видимо, благодаря анекдотам, но вот сваху со сватьей или шурина с деверем — довольно часто. И не может быть у женщины свояченицы, только невестка и золовка. Свояченица — это сестра жены.
Монета весит не больше трёх-четырёх граммов. Если вам кажется, что это мало, прикиньте, сколько весит тысяча монет? А десять тысяч? И какой для них нужен кошелёк?
Свиток и фолиант — разные вещи. При этом свиток нельзя перелистать, поскольку он и есть лист. Правда, лист этот может быть очень длинным.
Морёный дуб не темнеет от времени, он и так чёрного цвета.
В кузнице стоит не печь, а горн.
Брюнетка с волосами цвета корицы — это как? Корица, как известно, светлокоричневая, так что выбирайте — героиня или брюнетка, или светлая шатенка.
Как бороться с этой напастью, понятно — приобретайте знания. Любым путём — читайте, расспрашивайте, слушайте — и запоминайте, запоминайте, запоминайте... Или записывайте, если боитесь забыть. Нет возможности проконсультироваться со специалистом — к вашим услугам справочники и учебники. Хотите, скажем, написать батальную сцену — найдите труд по военной истории и передерите оттуда хоть осаду Алезии, хоть Битву женских платков (такая была, честное слово!). Это будет не плагиатом, а работой с источниками. Вон Толстой в «Войне и мире» половину «Записок» Жихарева переписал...

Причина третья,
или Стрельба яблоком по площадям

Третий источник «блох» — неверное словоупотребление. Уж кто только не твердил о разнице между «одевать» и «надевать», а всё без толку. Чуть ли не каждый второй автор упорно одевает платья, плащи, сапоги и даже кольца, хотя ни один из этих предметов не способен носить одежду.
Нельзя пророчить невесту жениху, только прочить. Практикуют врачи и адвокаты, а ритуалы и прочие обряды практикуются. Слово «пользовать» означает «лечить», в иных случаях следует писать «пользоваться» или «использовать». А что означает словосочетание «пространная логика», я так и не смогла понять.
Единоутробные братья — это дети одной матери от разных отцов. Как ими могут быть близнецы — загадка.
«В деревне есть такое обязательство — детей женщины рожают в бане». Кто и кого к этому обязывал?
«Точечное попадание яблоком» — представляете? Видимо, яблоком — одним! — можно стрелять и по площадям.
«Голос, произнесённый на грани восприятия» — может быть, всё же «прозвучавший» или «слышимый»?
«Любовь сравни безумию» — без комментариев.
«Нелицеприятным», то есть неприятным некоему, обычно вышестоящему лицу, может быть мнение или высказывание, но уж никак не падение, даже если это падение в лужу.
«Дама почтительных лет» — или всётаки «почтенных»? И что значит «усердно поправлять походку»? Если персонаж старается скрыть хромоту, то так и скажите. А вот ещё: «Я поймала отражение зеркала» — в другом зеркале, что ли? Такое возможно, ну скажем, когда гадают на двух зеркалах, но тут-то героиня просто увидела в зеркале себя.
«Он с восторгом наблюдал за удаляющимся мостом...» Наверно, я тоже была бы в восторге, увидев ходячий мост, но только мост-то этот был самым обыкновенным и, как положено порядочному мосту, стоял на месте, а удалялись от него наши герои.
Или вот ещё: «А почему я должна кидать свои стены?» Сдаётся мне, вопрос тут следует задать иной — не «почему?», а «как?».
Очень часто путают «ничком» и «навзничь», «жалобный» и «жалостливый», «цивильный» и «цивилизованный», «суетливый» и «суетный», «эмоцию» и «эманацию» и ещё множество слов и выражений, особенно если они близки по звучанию. Но смысл-то у них у всех разный. Так почему бы, во избежание, не заглянуть лишний раз в словарь? А заглянув — немного подумать да и заменить «цивильный» на «гражданский», «эмоцию» на «чувство», а «эманацию» на «влияние»? Ей же ей, текст от этого только выиграет.
И, кстати, вы никогда не пробовали читать словари? Я не шучу, это довольно увлекательное и, безусловно, весьма плодотворное занятие.

Причина четвертая,
или Меч, скачущий на лошади

И, наконец, грамматика и пунктуация. Вот тут автору следует быть особенно внимательным, ибо его подстерегает множество ловушек, начиная с «больших глаз с длинными ресницами зелёного цвета» и далее, насколько фантазии хватит. Вот навскидку:
«Четверо здоровенных охранника» — ну, господа, либо «четверо охранников», либо «четыре охранника», третьего не дано. А вот писать «четверо охранниц» нельзя ни в коем случае, только «четыре охранницы».
«Я побаиваюсь эту красоту» — ну нельзя же так. Бояться (если уж очень хочется) можно красоты, а красоту следует, ну, скажем, ценить. Нельзя писать «не отводить взгляд», только «не отводить взгляда» — отрицательные обороты требуют родительного падежа. А что творится с «не» и «ни»! Право же, создаётся впечатление, что и в самом деле кое-кто не замечает разницы между «не один», то есть больше одного, и «ни один», то есть никто. И разве трудно понять, почему собака поджимает хвост, а уши прижимает?
Да, грамматика русского языка сложна, но эта сложность даёт такие возможности! Богатейший словарь, разнообразнейшие способы словообразования, одни суффиксы чего стоят. Домик, домишко, домище, домина... это уже не просто слова, это образы. Одной только формой слова можно передать массу смыслов и оценок, от восторга до негодования.
Наш язык невероятно гибок. Свобода инверсий в нём позволяет выразить тончайшие оттенки смысла одним лишь порядком слов. «Два часа» и «часа два» — это ведь совсем не одно и то же. Но свободой этой надо уметь пользоваться, ибо результат может быть, как бы это сказать повежливее... немного непредсказуемым.
Вот кто-то «залез на чердак, где хранился всякий магический хлам, с целью банального ограбления» — тут и запятая не спасает от впечатления, что хлам хранился с целью ограбления. Или ещё: «Хрупкий мостик, казалось, вот-вот обрушится в воду, над которой клубилась лёгкая дымка, стеклянным крошевом» — то есть стеклянным крошевом клубилась дымка?
А вот тут не спасает и точка: «А ещё у парня был меч. И у того, кто прискакал следом, тоже. На большой чёрной лошади» — меч, скачущий на лошади, каково?
Или вот такой диалог: « — Ты ли это говоришь? Ты, который всегда меня ненавидел? Тебя опоили волшебным зельем? — Было дело, — честно признал князь». То есть признал, что опоили?
А вот и привет от незабвенной чеховской шляпы: «Глядя на этих двоих, их кровное родство не вызывало сомнений».
Как избежать таких казусов? Работой. Покрутите фразу так и этак, попробуйте поменять порядок слов, поиграйте с синонимами, избавьтесь от повторов и двусмысленностей, уберите всё, что может показаться лишним, добавьте недостающее. Прочтите фразу вслух и вслушайтесь, как она звучит — у хорошей прозы есть своя мелодия и ритм, не такие явные, как в стихах, но есть. И не надо выписывать всё, что знаете, оставьте место для воображения читателя. Найдите нужный баланс между «необходимо» и «достаточно».

Причина пятая,
или Чувак, ты попал!

О стилистике говорить трудно — и потому, что эта тема неисчерпаема, и потому, что порой нелегко понять, то ли это повторяющаяся ошибка, то ли стиль у автора такой. Ну вот любит он деепричастные обороты и включает их чуть ли не в каждую фразу, да ещё и по три-четыре штуки зараз, упуская при этом из виду, что деепричастие означает дополнительное или одновременное действие. В результате получается вот такое: «Уже иду, — сказала я, заплетая косу, надевая сапоги и вешая на плечо сумку». И сколько же у этой дамы рук?
Общее правило есть и тут: чем проще, тем лучше. Недлинные чёткие фразы, нейтральная лексика. И ради всего святого, избегайте красивостей, как огня! Каждое слово должно работать, каждое сравнение — нести смысловую и эстетическую нагрузку.

Как лишний груз мешает кораблю,
Так лишние слова вредят герою.
Слова «Я вас люблю» звучат порою
Сильнее слов «Я очень вас люблю».

Не надо смешивать слова из разных языковых пластов, если, конечно, вы не собираетесь рассмешить читателя, а фразочки типа «Ну, чувак, ты конкретно попал» в устах эльфийского принца только для этого и годятся. Нет, если вы сочиняете что-то юмористическое, то флаг вам в руки, такая стилевая чересполосица — один из вернейших способов вызвать смех, однако куда чаще подобного рода «юмор» возникает вопреки вашему желанию.
Противоположный случай — излишне «умные» слова. Помню, «имманентная роща» у Ле Гуин заставила меня на какое-то время (ну не было под рукой философского словаря!) почувствовать себя Винни-Пухом, которого «длинные слова только огорчают».
«Тяжёлый сон, полный кошмарных кровавых видений, милостиво сомкнул над несчастной огромные совиные крылья» — как красиво, а? Вот только слово «милостиво» в таком контексте отдаёт издевательством.
Каждому, кто пробует себя на писательском поприще, необходимо то, что я, за неимением лучшего определения, называю для себя «чувством слова». Это что-то вроде музыкального слуха, позволяющего отслеживать фальшь. Оно иногда бывает врождённым, но его, также как и слух, можно и нужно развивать. Читайте — много и разное. Читайте стихи и прозу, классику и новых писателей, мемуары и биографии, научные труды и популярные книжки. Не пренебрегайте писателями второго ряда — у них тоже есть чему поучиться, хотя бы на отрицательных примерах, а между тем и запас реалий пополните. Бестужев-Марлинский, например, даёт отличную прививку от слащавых «красот слога» и излишней сентиментальности, а заодно снабжает интереснейшими деталями быта. Вот вы знаете, что такое «пулелейка»? Я нашла это слово в его повести «Испытание», там герой готовится к дуэли и сам отливает пули, плавя свинец на огне камина.
Для тренировки глаза и слуха можно взять самый заковыристый толстовский период и переписать его так, чтобы сохранить смысл, но короткими фразами, чётко и ясно. Попробуйте ещё побороться с косноязычием Достоевского. Ну а Лермонтов и Чехов — это недосягаемые образцы, их нужно просто изучать.
Есть ещё один приём, спорный, но интересный. Попробуйте прочитать текст чужими глазами. Выбор может быть любым — хоть тётя Таня у подъезда, хоть Белинский, хоть Сократ. Заметите массу интересного! Или попробуйте переложить прозой любимое стихотворение — вот и увидите, что значит «единственно возможные слова на единственно возможном месте».
И одна просьба, дорогие авторы. Не выкладывайте в сеть черновики. Пусть законченная вещь полежит у вас в компьютере месяца три, а потом перечитайте её, исправьте, что найдёте, — и вновь отложите. А то на Самиздате встречаются такие тексты, что проще их переписать, чем прочитать.

***

Но при этом при всём — зачем же нужен бета-тестер? Да просто затем, что одна голова хорошо, а две лучше. В процессе писания и переписывания, чтения и перечитывания автор поневоле настолько сживается с текстом, что в какой-то момент ему становится трудно его оценивать. Вот тут-то и берусь за дело я. Текст не мой, и я вижу в нём то, что автор написал, а не то, что он хотел написать. И если нахожу ошибки, я их исправляю. Разумеется, за автором остаётся право решать, какие мои замечания принять, а какие отвергнуть. Ну что ж, и он, и я сделали что могли. Пусть, кто может, сделает лучше.
Но вот, наконец, миг вожделенный настал — издательство приняло вашу рукопись. Не спешите почить на лаврах, непременно сами читайте корректуру. Нет никаких гарантий, что редактор и корректор исправят все ваши ошибки, зато вполне возможно, что они добавят к ним несколько собственных. Скажем, поменяют плоёный воротник на плотный — ну не знал корректор, что такое «плоить». Вёрсткой тоже стоит поинтересоваться, бывали случаи, когда верстальщики теряли или меняли местами целые страницы, путали порядок иллюстраций и даже ставили их вверх ногами. Как теперь любят говорить, оно вам надо?
Разумеется, все эти выяснения, сверки и вычитывания требуют уймы сил и времени, но зато свою новую книгу вы сможете поставить на полку с радостью и гордостью за хорошо сделанную работу, а не с досадой на свою и издательскую небрежность. А заодно и я, тоже не без гордости, отмечу, что «и моего тут капля мёду есть».
Вот так мы и сосуществуем — писатель и бета-тестер. В симбиозе, так сказать. Бета-тестер — это немножко советчик, немножко редактор, немножко корректор. И, надеюсь, мне удалось вас убедить, что наше сотрудничество лишним не бывает. Пусть бета-тестер не сможет сделать из вашего текста шедевр — этого никто не сможет, кроме вас, — но он хотя бы позаботится о том, чтобы ваши будущие читатели не хихикали в самых неподходящих местах.
Желаю удачи!

Требования к бета-тестеру:

Есть ряд требований, которым должен отвечать хороший бета-тестер.

Во-первых, навык внимательного чтения и цепкая память;

во-вторых, хорошее образование, желательно гуманитарное;

в-третьих — эрудиция;

в-четвёртых — чувство слова и абсолютная грамотность.

И, наконец, чуть ли не самое важное: он должен любить как книги вообще, так и те, которые тестирует. То есть ваши.

Автор: Ирина Гейнц
Первоисточник: "Мир Фантастики"