Тьма — и больше ничего. Логан закрыл глаза. Расположившись на широкой кровати, покрытой простыней, хранящей запахи хвои и прохлады, мужчина закрыл глаза. Под веками замелькали образы недавнего сновидения, постепенно обретая все большую реальность…

"Ветви деревьев–великанов, по вершинам которых, казалось, скользили облака. Стрекот кузнечиков, трава, приминающаяся под детскими ногами, ароматы зверобоя и смолы. Темноволосый мальчик шел по тропинке, единственное, что его могло выдать — это шелест хвоинок. Но его могло уловить в такой глуши разве что волчье или оленье ухо…

Плач. Плач, похожий скорее на поскуливание — тихое, временами прерывающееся, как будто тот, кто плакал уже не имел ни сил, ни надежды, только нежелание быть услышанным. Ему тогда показалось, что так может скулить маленький волчонок около разодранной когтями гризли матери. Единственное, что оставалось — это пойти на звук…

–Не подходи! — дрожащий подросток вскочил и вытянул вперед руки. В желтых глазах с ещё мокрыми ресницами была печаль, но уже начинала светится ярость и досада от того, что его застали за таким занятием, как выплакивание ненависти и безысходности вековым елям и кусочкам неба, виднеющимся сквозь переплетение тяжелых лап. Надежды на то, что они помогут – нет, но они и не осудят… Джеймс вспомнил, кто этот худощавый подросток с растрепанными волосами…сын деревенского пьяницы, тот самый, который участвует в уличных боях за деньги и побеждает…тот самый, которого уже обещали пристрелить не раз…тот, кого сторонятся на улице и в след кому кидают камни…а он затравленно смотрит и чуть приподнимает верхнюю губу, показывая клыки…Крид — младший. В памяти всплыло имя, выкрикнутое однажды одним из участников боев. Выкрикнутое с ненавистью и яростью побежденным бойцом, упавшим в пыль с изуродованным когтями лицом. «Виктор? Неужели его так зовут?»
Самым лучшим решением обычного человека было бы уйти. Но кто и когда принимал настолько хорошие решения среди тех, кто необычен сердцем или же душой?…

–Зачем? — просто спросил он, смотря на деревенскую легенду, напоминание о которой помогало успокоить расшалившихся детей и загнать их спать.
Ответом был вздох и приподнятая как всегда в презрительной усмешке верхняя губа.
-Уйди. Не твое дело, — проворчал желтоглазый подросток, медленно, подбирая каждое слово, опасаясь сорваться на рык, стараясь выговаривать их так, чтобы ворвавшемуся в его одиночество человеку было понятно. Одновременно с этим из подушечек пальцев вылезли желтовато–белые когти. Джеймс присвистнул: при виде их возник образ шкатулки, хранящей письма приходившие отцу — украшенной металлическими замочками и слоновой костью, будоражившей воображение фантазиями о джунглях, охоте на жирафов и слонов, рыком львов в опасной африканской ночи…
-Ух ты! А они настоящие? — голубые глаза загорелись от восторга, сын колониста подошел ближе к взъерошенному подростку. — А ты правда оборотень? А можно их потрогать? И как они влезают в пальцы, если они такие большие?!
Подросток, убрав с плеч слипшиеся серовато–рыжие волосы, ссутулился, а затем достал из кармана потрепанного плаща, явно доставшегося от отца, нож.
-Хочешь проверить, что обо мне говорят, возьми, — произнес он, протягивая нежданному собеседнику сломанный зазубренный клинок со следами запекшейся крови. — Ударь меня.
-Зачем?…
-Затем… — Крид провел клинком по запястью, глядя исподлобья в глаза Логана. По ткани рукава расплылось алое пятно, сам подросток слизнул с кожи кровь и протянул Джеймсу нож ещё раз. — Мужьям тех, кто кидает в меня камни на улицах, это доставляет удовольствие. Думаю, это понравится и тебе. Ты же мужчина, пусть и маленький. Тебе пора начать охотится на зверей, быть жестким и учится побеждать, — пояснил, ухмыляясь, Виктор.
Клинок холодил ладонь, впиваясь в него краями сколотого лезвия. Джеймс поднес его к лицу, сквозь подтеки крови угадывалось его собственное отражение…одно маленькое движение и острый кусок металла вспорол кожу около локтя. Джеймс закусил губу, чувствуя, что невольные, не прошеные слезы прохладными ручейками скользят по щекам. Клинок прочертил в полумраке леса светящийся росчерк и исчез в папоротниках. "Пускай им теперь муравьи пользуются!" подумал Джеймс, опускаясь на податливый, изумительно ярко–изумрудный мох. Пальцы легко взрыли этот переливчато–зеленый ковер, кровь обволокла приложенные к порезу стебельки кукушкиного льна, окрасив и в бордово–бурый, а затем продолжила путь, опадая каплями на землю…
Над его головой раздалось ворчание. Над ним склонился Крид, тени странным образом ложились на лицо. «Это не тени…это круги под глазами!» внезапно понял мальчик, вглядываясь в бледное лицо человека, похожего на сбежавшую из зверинца рысь. Ту, которая знает, что её поймают, знает, что свобода вырвана у Судьбы из рук на малый, очень малый срок. Это прослеживалось в настороженных движениях когтистого подростка, в затаенном ожидании удара в глазах, в презрении ко всем, поселившемся на уголках искривленных в усмешке губ. Таким его Джеймс видел всегда, таким и ожидал увидеть сейчас, но… Выступающие клыки царапали дрожащую нижнюю губу, брови были нахмурены на столько, что встопорщились, и привычная смесь затаенной ярости и презрения исчезла с лица. Просто бледный, хмурый и сутулый подросток с синяками на руках и виднеющимся над бровью шрамом, с некоторым непониманием смотрящий ему в глаза…
-Идиот, — услышал Джеймс. Откинув с лица слипшиеся волосы, больше похожие на желтоватые сосульки, он приподнял руку мальчишки и провел по ней языком. Пощипывание и тепло охватило рану, через несколько минут Джеймс с удивлением смотрел на предплечье. Единственное, что выдавало случившееся — это розоватая полоска, постепенно бледнеющая и превращающаяся в призрак раны.
-Успокойся, ты не станешь оборотнем, — пояснил Крид, сидевший рядом на четвереньках.
-А ты сильный?
-Да. Сильнее, чем ты, — ухмыльнулся тот, прислоняясь к дереву.
-А быстро бегаешь, да? — при этом вопросе желтоглазый подросток отвел взгляд и глухо зарычал. -Хочешь, проверим? — проникновенно спросил он, выпуская когти. Кончики их прошлись по поле плаща, разодрав ткань.
-Давай. Раз, два, три — солнце встало, четыре, пять, шесть — в доме нечего поесть, семь, восемь, девять… — начал Логан.
-Ты что делаешь? — тяжелый взгляд желтых глаз буквально прибивал Джеймса ко мху. Так бы ему и оцепенеть от страха, но Джеймс совсем не чувствовал этого холодного дыхания страха, в конце концов, он участвовал и в более опасных затеях, чем в разговоре с Кридом–младшим. Чего стоило залезть в сад к Уиллисам и утащить яблоки так, чтобы никто не заметил?!…
-Выбираю того, кто водить будет, — отозвался он, отбрасывая со лба мокрые, пропитанные запахом недавней боли волосы.
-Зачем? — перешел на полу–рычание Виктор, борясь с собственными голосовыми связками, с последствиями долгого молчания.
-Тот, кто водит — догоняет. Если его догонят — то он начинает водить и всех ловит. Это игра, догонялки, в ней нет проигравших, — улыбнулся Джеймс, смахивая с рукава шального лесного муравья.
-Научишь? — Виктор чуть приподнялся на руках,  в дрожащих зрачках таилось малопонятное чувство, похожее на надежду смешанную с безумием. Или…безумная надежда?
-Да."

Логан встал. Мобильный настойчиво наигрывал мелодию. Сбросив с себя остатки сна, отмахнувшись от витающих вокруг ночных образов, мужчина ответил на звонок.
-Привет, ты мотоцикл возьмешь? Он почти новый, даже с аэрографией.
-Возьму. У меня недавно разбился, — улыбнувшись, ответил Росомаха. — А почему ты сразу предлагаешь его мне, у тебя ведь куча клиентов в этой твоей авто–мастерской…
-А кому же ещё? Согласен — приезжай, бери. Сегодня, — расхохотался басом человек на другом конце провода. Темноволосый мужчина представил себе картинку, как собеседник сидит на капоте чьей–то машины с банкой содовой в руке, в футболке с тигром и чуть потрепанных от случайных прикосновений когтей джинсах. С довольной такой улыбкой на лице предлагает ему мотоцикл, поглаживая золотистые бакенбарды. "А ведь наверняка знал, что я разбил байк! Поэтому и позвонил. И откуда узнал, зараза такая?" промелькнула в голове Логана мысль. — Сегодня, — ответил Джеймс, улыбаясь другу. Пусть даже он не видит улыбки, но он догадается о ней. Как догадался и он сам…–Хорошо, Виктор.

"–А почему ты плакал здесь, где только лес и небо?
-А кому же ещё меня слушать?
-Ну, допустим, мне. Я ближе, чем небеса."

Логан выключил мобильный и встряхнул головой, усмиряя разыгравшуюся память. Последний обрывок прошлого, навестившего его сегодня ночью, проплыл по комнате и рассеялся под лучами утреннего солнца. «Кофе с утра – и пора начинать новый прекрасный день!».